— Да. Там никого нет. Только много шкур… и хесотсан.
Один из устузоу лежал лицом вверх. Вейнте´ с надеждой перевернула другого когтями ноги, но это был не Керрик.
— Ты права, их следовало убить, — сказала она.
— А это и есть тот самый каменный зуб, о котором ты говорила? — спросила Фафнепто, указывая на копье, которое охотник и мертвым не выпускал из рук.
— Одна из разновидностей. Другие они бросают по воздуху. Словно иглы из хесотсана. Она не ядовита, но куда тяжелее. Опасные звери, очень опасные.
— Тогда можно не сомневаться, что урукето, которого мы ищем, поблизости оказаться не может.
— Мудрая мысль. Будем продолжать поиски.
Вейнте´ возвращалась к берегу, заставляя себя хранить молчание. Тело ее так и дергалось от избытка чувств. Она знала, что поиски урукето, Дочерей Жизни и предательницы ученой должны продолжаться своим чередом. Так она обещала Саагакель. И Фафнепто будет помогать ей в этом. Но не до бесконечности. Теперь, подумав, она поняла, что ей, в сущности, нет дела до того, живы Энге и ее ученицы или нет. В особенности теперь, когда она увидела тела на поляне. Вид трупов устузоу прогнал из ее головы все мысли о продолжении поисков урукето. Важно не это. Куда важней найти Керрика.
Изловить и убить.
— Важная срочная весть для эйстаа! — объявила фарги, трепеща от усердия и стараясь вспомнить все, как ей говорили, и произносить слова правильно и отчетливо.
Ланефенуу откинулась назад на резное сиденье, набив рот мясным желе. Советницы сидели вокруг, позами выражая восхищение чудесным аппетитом эйстаа. Потом она отбросила кость и жестом велела фарги продолжать речи. Глупая только озадаченно пялилась.
Муруспе махнула ей.
— Тебе приказывают говорить. Рассказывай, что тебе было велено передать.
Уразумев более привычные знаки, фарги вздохнула и быстро заговорила, чтобы ничего не забыть:
— Укхереб сообщает — нужное обнаружено. Требует присутствия эйстаа для ознакомления.
Ланефенуу жестом велела фарги скрыться с глаз и тяжело поднялась на ноги. Приказала принести водяной плод и освежила им руки.
— Требование моего присутствия означает, что дело важное, — проговорила она. — Идем.
Две советницы заторопились вперед, расчищая дорогу, остальные потянулись следом. Муруспе, эфенселе и первая советница эйстаа, шла рядом.
— Как по-твоему, Муруспе, что мы услышим? — спросила Ланефенуу.
— Мне известно не более, чем тебе, эйстаа. Правда, я могу предположить, что иилане´ науки обнаружили устузоу-убийц.
— Я тоже. С делом меньшей важности Укхереб сама явилась бы на амбесид.
Издали приветствуя их, возле распахнутого отверстия в стене ждала Акотолп, выражавшая удовольствие и радостное предвкушение.
— Укхереб просит прощения за требование присутствия. То, что мы хотим показать, не доставишь на амбесид быстро и легко.
Акотолп ввела их в сумрачную каморку, затем через другую дверь в темное помещение. Когда дверь за ними закрыли, стало заметным красное свечение насекомых в небольшой клетке. Укхереб держала в руках какой-то белый лист с темными пятнами.
— Если сейчас вынести этот лист на свет, изображение исчезнет. Но я хотела бы, чтобы эйстаа непременно увидела его.
— Объяснений мне, смысл не ясен.
— Изображение получено с воздуха. Вот деревья вокруг поляны. А вот сооружения из шкур животных, используемые убийцами-устузоу для укрытия. Вот трое устузоу, а вот еще двое.
— Вижу! Какие уроды! Они принадлежат к тому же виду, что и погибший в городе устузоу?
— К тому самому. Видишь — на головах светлый мех, животы обернуты в шкуры.
— Где это?
— К северу от города. Не близко. На небольшом острове у берега. Скоро я покажу тебе другие изображения, обработка продвигается. На одном из снимков, по-моему, виден хесотсан.
— Один из наших, — раздраженно откликнулась Ланефенуу. — С этим надо кончать. Дважды они приходили, убивали иилане´, уносили хесотсаны. Третьего раза быть не должно.
Глава 29
Воздух под деревьями словно застоялся, из болот поднимались тучи кусачей мошкары, но так хорошо было снова оказаться в дороге. На острове жить приятно, слов нет, но он стал похож на долину саску. Саммады жили на одном месте и как будто не собирались никуда уходить. В прошлом остались охота зимняя и летняя, ягоды и грибы осени, весенние свежие побеги и корешки. Все было забыто. За дичью не нужно было далеко ходить, плодов было достаточно круглый год — съесть все, что висело на деревьях, было немыслимо. Но привычный годичный цикл будоражил кровь тану, и все они успели истомиться на одном месте. И теперь четверо ушли на север.
Ханат и Моргил то убегали вперед на разведку, то отставали, выслеживая дичь, а потом догоняли попутчиков. Для Керрика и Армун новая дорога стала сплошным удовольствием. Они были вместе — этого было довольно. Они не жалели, что дети остались на острове, — среди саммадов они были в большей безопасности.
Если Керрик и сожалел о чем-то, так только о коротком прощании с Надаске´. Керрик все тянул, откладывал, дни бежали, было полно дел. Но вот пришло время уходить. Он мог просто уйти — Армун только обрадовалась бы, — но Керрик понял, что так поступить не может. Арнхвита не было: он где-то носился с мальчишками. Все было готово. Кроме каменных ножей, уложили копченое мясо и эккотац. Взяли даже ткань из харадиса — так хотела Армун. Можно было уходить. И когда Керрик понял это, он просто повернулся и направился к берегу. Не отвечая на крики за спиной, он делал так, как решил…
— Ты уходишь? — спросил Надаске´ с жестом мгновенной смерти. — Тогда прощай навсегда. Едва ты исчезнешь в лесу, острый каменный зуб найдет сердце Надаске´.
— Я вернусь, скоро вернусь. Мы идем меняться вещами на север. Вот и все.
— Вот именно — все. Наше эфенбуру становится все меньше. Нет Имехеи. Я оглядываюсь вокруг и не вижу мягкого-мокрого. И он не придет ко мне, если тебя не будет. Одиночество, только одиночество ждет меня здесь.
— Но ты жив, ты не умер на пляже.
Надаске´ не рассердился. Обернувшись в сторону пустынного океана, он показал на прибрежный песок.
— Вот пляжи одиночества. Быть может, лучше мне было уйти на смертные пляжи ханане.
Керрику нечего было ответить. Друг его был в отчаянии. Они молча посидели. Наконец Керрик поднялся. Надаске´ посмотрел на него одним глазом, но ничего не сказал. И Керрик просто ушел, оставив на берегу одинокую фигурку, вглядывающуюся в морскую даль…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
